ОГАС.
Задача построения общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой была поставлена мне Первым заместителем Председателя Совета Министров (тогда А. Н. Косыгиным) в ноябре 1962г...
Когда я кратко обрисовал, что мы хотим сделать, то получил одобрение от А. Н. Косыгина, и вышло распоряжение Совета Министров СССР о создании специальной комиссии по подготовке материалов под моим председательством…. Комиссии, и в частности ее председателю, т.е. мне, были предоставлены такие полномочия, что я имел возможность прийти в любой кабинет – к министру, председателю Госплана – и задавать вопросы или просто сесть в уголке и смотреть, как он работает: что он решает, как решает, по каким процедурам и т.д. И, естественно, я мог ознакомиться со всеми промышленными объектами – предприятиями, организациями.
Надо сказать, что у нас в стране очень плохо были подготовлены к восприятию мыслей об обработке экономической информации на ЭВМ. И вина здесь лежала как на экономистах, которые практически ничего не считали, так и на вычислителях.
В результате этого создалось такое положение, что у нас органы статистики и частично плановые органы были снабжены счетно - аналитическими машинами образца 1930 г., которые в Америке к тому времени были уже полностью заменены ЭВМ. Американцы до 1965 г. развивали две линии – линию научных машин (это двоичные машины с плавающей запятой, высокоразрядные) и линию экономических машин (последовательные двоично-десятичные с развитой памятью и т.д.). А впервые в машинах фирмы IBM эти две линии слились вместе.
Но у нас нечему было сливаться, потому что у нас были только машины для научных расчетов, а экономическими машинами никто не занимался.
Первое, что я тогда сделал ? – это попытался заинтересовать конструкторов, в частности Б. И. Рамеева – конструктора ЭВМ «Урал-1”, «Урал-2”, а также конструктора ЭВМ серии «Минск» Пржиалковского В. В. в том, чтобы новые машины, которые они разрабатывали (а тогда «Минск-22», «Минск-32», «Урал-14», «Урал-16» создавались), проектировались в расчете на экономическое применение.
Я организовал коллектив у нас в институте, сам разработал программу по ознакомлению с проблемой. Скажем, сам я неделю провел в ЦСУ СССР и изучал подробно их работу. А затем я посмотрел всю цепочку от районной станции до ЦСУ СССР. Очень много времени (не могу даже сказать сколько, наверное, месяц непрерывного времени) я провёл в Госплане СССР. И здесь очень большую помощь мне оказали старые работники, еще военного времени, в частности Василий Михайлович Рябиков, первый заместитель председателя Госплана, ответственный за оборонную тематику. Он во время войны был уполномоченным Государственного Комитета обороны по Уральскому промышленному району, и он провел большую работу по перестройке уральской промышленности на нужды войны. И вот я рядом с ним сидел и смотрел, как он решает вопросы. А он часто сидел до 11-ти, до 12-ти часов вечера на работе – это привычка еще со сталинских времён, и я тоже там иногда до 11-ти-12-ти засиживался. И когда у меня возникали вопросы, он мне подробно объяснял весь цикл, как они сейчас планируют, и в чем состоят трудности…
Затем я за 1963 г. побывал не менее чем на 100 предприятиях и в организациях самого различного профиля: от шахт до совхозов. Это были морской порт, автомобильное хозяйство, железная дорога, аэропорт, заводы самых разнообразных отраслей. Потом я продолжал эту работу, и всего за 10 лет число объектов дошло почти до тысячи. Поэтому я очень хорошо, может быть, как никто другой у нас, представляю себе народное хозяйство в целом, от низа до самого верха, в чем его трудности, что надо считать.
Концепция того, что нужно от техники, у меня возникла довольно скоро, поэтому задолго до окончания работы по ознакомлению я выдвинул концепцию не просто отдельных государственных центров, а сети с удаленным доступом и т.д., т.е. вложил в понятие коллективного пользования соответственное современное техническое содержание.
И мы разработали первый эскизный проект Государственной сети вычислительных центров, который включал в себя около 100 центров в крупных промышленных городах, центрах экономических районов (тогда 100, а теперь нужно 200 примерно). Эти центры соединяются широкополосными каналами, и по ним распределяются по территории в соответствии с конфигурацией системы связи все остальные центры, занятые обработкой экономической информации. Их число мы определяли тогда в 10 тыс., а сейчас 20 тыс. Это крупные предприятия, министерства, а также кустовые центры, которые обслуживают мелкие предприятия. Характерным было наличие распределенного банка данных и возможность безадресного доступа из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашивающего лица…
Потом я рассказал эту концепцию М. В. Келдышу. Мстислав Всеволодович тоже одобрил, но, правда, не всё, не одобрил безденежную систему расчетов населения (но без нее система тоже работает). М. В. Келдыш правильно предвидел, что это вызовет ненужные эмоции, и вообще не следует это смешивать с планированием. Я с ним согласился, и мы это не включали в проект. А по этому поводу мной была написана отдельная записка в ЦК КПСС, она много раз всплывала, потом опять исчезала, но до сих пор решения по ней нет…
А потом последовало самое трудное. Уже в 1964 г. шли почти непрерывные заседания этой комиссии, каждую неделю почти мы заседали и смотрели проект по страницам – а проект был очень толстый, несколько книг (1500 и 2000 страниц). И происходило так: Федоренко возражает против этого положения – выбросили его, министерство финансов возражает против того – тоже выкинули. И так далее. В конце концов, от проекта, от его экономической, собственно, части почти ничего не осталось, осталась только сама сеть. Так что тот эскизный проект, который есть, – он далеко не полный. А все остальные бумаги погибли, потому что раз они были секретными и окончательной формы не получили, то там нечего было рассекречивать, и они были уничтожены, сожжены. А нам не разрешали иметь даже копию в институте. Поэтому, к сожалению, мы не сможем полностью все восстановить.
А против всего проекта в целом начал резко возражать Старовский В.Н., который тогда был начальником ЦСУ. Возражения его были демагогическими. Мы настаивали на новой системе учета, такой, чтобы из любой точки любые сведения можно было в тот же момент получить. А он начал ссылаться на то, что в 1922 г. по инициативе В. И. Ленина ЦСУ было организовано, что ЦСУ справляется, сбегал к А. Н. Косыгину, получил от него заверения, что той информации, которую дает правительству ЦСУ, достаточно для управления, и что поэтому ничего делать не надо…
А тем временем, начиная с 1964 г. (времени внесения проекта), против меня стали открыто выступать харьковский экономист Либерман [см.1], Белкин, Бирман и др. Большинство из них сейчас либо в США, либо в Израиле. Бирман – экономический консультант фирмы “Дженерел электрик”. Они все поуезжали.
И им удалось сбить с толку Косыгина. Потому что наш проект стоит денег, а он очень практичный человек. Он меня прямо спрашивал, сколько это будет стоить. Я ответил, что мы оцениваем стоимость проекта в 20 миллиардов рублей, основная часть может быть сделана за 3 пятилетки, но только при условии, что наша программа будет организована так, как атомная и космическая программы. Я от А. Н. Косыгина не скрывал, что эта программа технически не менее сложна, чем космическая и атомная программы вместе взятые, а организационно она гораздо сложнее, потому что она затрагивает всё: и промышленность, и торговлю и т.д. Если работа будет организована так, как по космосу и атомной энергии, тогда три пятилетки, иначе больше. Мы создали рабочую схему реализации проекта так, чтобы в первой пятилетке в эту программу вложить 5 млрд. рублей, а отдача в конце пятилетки предполагалась больше 5 миллиардов. То есть мы составили схему реализации по принципу самоокупаемости. А всего за три пятилетки должно было быть получено экономического эффекта не менее 100 миллиардов рублей. И это ещё очень заниженная цифра, на самом деле больше.
А эти экономисты сбили Косыгина с толку тем, что экономическая реформа, которую они предлагали, ничего не будет стоить [см.2], т.е. будет стоить ровно столько, сколько стоит бумага, на которой будет напечатан указ и постановление Совета Министров, а даст в результате больше. Свою лепту внёс в это дело и академик Трапезников С.П., он тогда опубликовал статью: “Прибыль – движущая сила” [см.3].
И поскольку эти экономисты получили поддержку со стороны управленцев, то нас отставили в сторону, и, более того, стали к нам относиться не очень хорошо. И А. Н. Косыгин был недоволен. Меня вызвал тогда П. Е. Шелест и сказал, что, мол, Вы, Виктор Михайлович, пока временно прекратите пропаганду ОГАС на верхнем уровне, а займитесь нижним. Вот тогда мы начали заниматься Львовской системой.
А Дмитрий Фёдорович Устинов мне сказал так: пока там будут спорить, Вы в наших отраслях это сделаете. Он пригласил всех своих министров из ВПК и дал команду им делать так, как говорит В. М. Глушков. Было организовано две комиссии. Одна, в которой первый зам. министра радиопромышленности был председатель – это организационная, так сказать, комиссия. Она состоит из первых заместителей министров оборонных отраслей, и я там заместитель председателя. Она и сейчас есть. А вторая комиссия представляет собою научный совет, который определяет науку, как делать системы управления отраслями, причём с самого начала было предусмотрено, чтобы это было сделано для всех отраслей, т.е. какой-то зачаток общегосударственности был.
Д. Ф. Устинов дал команду, чтобы никого из экономистов не пускали на предприятия [см.4]. И мы спокойно за закрытыми дверями работали. И это нам сэкономило время, потому что дало возможность кадры подготовить. И тогда же мы институты стали создавать: институт Шихаева, институт Данильченко – во всех отраслях по институту. Расставили людей и начали потихоньку работать. А Институт кибернетики УССР переключился, в основном, сначала на Львовскую, а потом на Кунцевскую системы. Занимались низом, так сказать.
В конце 1968 г. – начале 1969 г. на стол ЦК КПСС и Совета министров СССР легли материалы, тогда еще неопубликованные, которые показали, что американцы сделали эскизный проект сети (точнее, сетей нескольких) в 1966 г., т.е. на два года позже нас. Но, в отличие от нас, они не стали спорить, а стали делать, и на 1969 г. был запланирован пуск сети АРПАНЕТ, а затем Марк-III и ряда других сетей.
Тут у нас забеспокоились. И я пошел к А. П. Кириленко и сказал, что надо возвратиться к тем идеям, которые были в проекте…
Начали мы работать. И тут я уже основное внимание уделил не столько сути дела, поскольку она в проекте содержалась, сколько механизму реализации этого дела. Тогда я придумал этот Госкомупр и т.д.
Дело в том, что когда был С. П. Королев или И. В. Курчатов, то у них был шеф со стороны Политбюро, и они могли прийти к нему и любой вопрос сразу решить. А наша беда была в том, что у нас никого не было. А вопросы тут более сложные, потому что затрагивают политику, и любая ошибка тут может трагические последствия иметь (вот, к примеру, Мао Цзэдун от нас откололся и упрекал [см.5] за то, что мы прибыль восстановили и т.п.). Поэтому тем более важно, чтобы тут была связь с Политбюро, потому что это задача не только техническая, но и политическая, прежде всего.
Мы предусматривали создание Государственного комитета по совершенствованию управления, научного центра при нем в составе около 10-15 институтов, причем институты уже почти все были в то время – нужно было только один, головной, создать институт и все, а остальные все можно было забрать из отраслей или из Академии наук, или переподчинить частично. И должен быть ответственный за всё это дело от Политбюро. Все шло гладко, все соглашались. В это время уже был опубликован проект Директив, и этот проект Директив XXIV съезда включал все наши формулировки, подготовленные на комиссии… Ну, и работа закрутилась...
А тем временем началась вакханалия в мире. Поскольку всё было секретно, то фактически никто ничего не знал об этих документах. Первый документ, который появился, это был проект Директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС, ГСВЦ и т.д.
Заволновались американцы. Потому что они не на войну делают ставку – это только прикрытия, они гонкой вооружений стремятся задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики – это для них самое страшное, что только может быть. Поэтому они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи – одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а вторая – в английской «Гардиан». Статья Виктора Зорзы называлась «Перфокарта управляет Кремлем», рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так, «Царь советской кибернетики академик В. .М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами”. Ну и так далее, так они умеют, низкопробная такая статья.
Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что, вот В. М. Глушков предлагает сеть вычислительных центров с банком данных, что это, конечно, звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком.
Эту вторую статью все «голоса», которые есть: и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Немецкая волна» – передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря.
Потом последовала целая серия перепечаток других ведущих капиталистических газет: и американских, и западноевропейских, потом серия новых статей [см.6]. Тогда же вот странные вещи начали случаться с самолётами. Кстати, непонятно, против меня ли это была диверсия тогда, когда Ил-62 из Монреаля в 1970г. вылетел и вынужден был вернуться: в горючее что-то подсыпали, летчик опытный почувствовал что-то неладное, уже когда мы летели над Атлантикой, и возвратился назад. Слава богу, все обошлось, но это дело так и осталось загадкой. А позже немного был случай в Югославии, когда на нашу машину чуть не налетел грузовик, который поехал на красный свет – шофер чудом сумел увернуться. Поджог квартиры в Москве в ночь на 1 Мая.
И наша вся оппозиция, в частности экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 г. в "Известиях" была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова.
Статья называлась «Уроки электронного бума». В ней он пытался доказывать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет, и спрос на машины упал.
И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США, где использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к абстрактной живописи, как мода. Что, мол, потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными. Это имело самые отрицательные последствия, поскольку шло наверх.
Да, я забыл сказать, откуда взялось отрицательное решение по нашему предложению. Дело в том, что Гарбузов сходил к Косыгину и сказал, что Госкомупр есть организация, с помощью которой ЦК будет смотреть, правильно ли Косыгин и Совет Министров в целом управляют экономикой. А мы в проекте специально подчёркивали, что Госкомупр должен работать под непосредственным управлением ЦК КПСС. И возражения последовали от А. Н. Косыгина, а раз он возражал, то, естественно, это принято быть не могло. Но мы тогда этого не знали, это стало известно мне года через два по нескольким независимым каналам, прежде всего через помощников А. Н. Косыгина.
А дальше пошла вот такая, как я рассказал, кампания. Причем стремились всё время низвести это до управления технологическими процессами. Этот удар был очень точно рассчитан, потому что и А. П. Кириленко, и А. Н. Косыгин, и Леонид Ильич – они же все технологи по образованию, поэтому это им близко и понятно.
В 1972 г. состоялось Всесоюзное совещание под руководством А. П. Кириленко, на котором главный крен был сделан в сторону управления технологическими процессами, чтобы замедлить АСУ, а АСУ ТП дать полный ход.
Частично вот эти дезориентирующие статьи и отчеты, которые направлялись в ЦК КПСС нашими командировочными, мне удалось сгладить. Это, в общем, организованная ЦРУ кампания дезинформации, типичный пример, потому что они бьют в настоящее время по управлению в основном, это наиболее верный способ выиграть экономическое соревнование: дешёвый и верный. Мне удалось только вот что сделать. Я попросил нашего советника по науке в Вашингтоне сделать доклад, который бы А. Ф. Добрынин прислал в ЦК КПСС о том, как “упала” популярность машин в США на самом деле. Дело здесь заключалось в том, что записки, которые пишут командировочные, члены Политбюро не читают: они же не могут всё читать, а записки, которые пишет посол, особенно посол в такой ведущей державе, как США, рассылаются всем членам Политбюро, и они их читают. Поэтому у меня расчёт верный оказался, и это смягчило удар немного. Так что полностью ликвидировать тематику по АСУ не удалось.
А мы тем временем подготовили кунцевскую систему, сделали расчеты по внедрению – сколько кадров надо, занимались высшей школой много (с помощью Жимерина), специально открыли факультеты новые в Новосибирске, в Москве, в МФТИ. Кафедра у нас с 1967 г., а факультет управления и прикладной математики в 1970 г. был открыт. Это все была работа на новый этап культуры управления, которая была создана. Во время подготовки XXV съезда КПСС была попытка слово ОГАС вообще ликвидировать, изъять, как будто его и не было. Я писал специально записку в ЦК КПСС, когда был уже опубликован проект “Основных направлений”, чтобы восстановить ОГАС, т.е. чтобы создавать отраслевые системы управления (там отраслевыми и кончалось), последовательно объединяя их в общегосударственную – вот это моя формулировка, она была принята. И на XXVI съезде было то же самое. Здесь мы лучше подготовились, направили материалы в комиссию, которая готовила не директивы даже, а речь Л.И. Брежнева, отчётный доклад. Я заинтересовал почти всех членов комиссии; самый главный там, кто пишет, Цуканов Г. Э; он съездил в институт к Данильченко, ему страшно понравилось, и он обещал это дело продвигать. Вначале хотели включить это в речь на Октябрьском (1980 г.) Пленуме ЦК КПСС, но там по времени просто это не проходило. Потом пытались включить в отчетный доклад, но тоже доклад этот оказался слишком длинным, и когда его сокращали, то это выкинули. Но, тем не менее, всё равно в отчётном докладе больше сказано про вычислительную технику, чем вначале хотели. Одновременно мне посоветовали начать кампанию в “Правде”, а редактор “Правды” Афанасьев – управленец, и он опубликовал нашу статью под заголовком “Для всей страны”. И то, что он дал такой заголовок, означает, что они это дело обговорили наверху…
1. Странное дело - сейчас в США есть сенатор Либерман - наш заклятый "друг". Выступал, в частности, за исключение России из "большой восьмёрки", в связи с арестом ещё одного нашего "друга" - олигарха Ходорковского. Он же не только голосовал, но и неоднократно выступал в конгрессе США против отмены поправки Джексона-Веника для Украины. Уж не родственник ли? Подробнее о сенаторе Либермане - например, в работе Э.Ходоса "Еврейский синдром".
2. Как известно, "ничего не стоит" сыр в мышеловке. Ленин, и в более тяжёлых условиях принимал иные решения. Например, строительство (против которого тоже выступали разные "учёные" и "экономисты") Волховской ГЭС началось в 1918 году.
3. Движущая сила капитализма. Именно из-за неё (по Марксу) совершаются самые гнусные преступления капитализма. Войны, геноцид, убийства, ложь, подлог, коррупция и т.д.
4. Молодец. Все бы так !
5. Как видим, небезосновательно.
6. Т.е. врали эти "поборники демократии" всегда.